тихая кладовка

Всех людей Оська считал своими старыми знакомыми. Он вступал в разговоры со всеми на улице, сокрушая собеседников самыми непостижимыми вопросами.
Однажды я оставил его одного играть в Народном саду. Оська нечаянно забросил мяч в клумбу. Он попробовал достать мячик, помял цветы и, увидя дощечку "Траву не мять", испугался.
Тогда он решил обратиться к посторонней помощи.
В глубине аллеи, спиной к Оське, сидела высокая черная дама. Из-под соломенной шляпы ниспадали на плечи длинные кудри.
- Мой мяч упрыгнул, где "Цветы не рвать", - сказал Оська в спину даме.
Дама обернулась, и Оська с ужасом заметил, что у нее была густая
борода. И Оська забыл про мяч.
- Тетя! - спросил он. - Тетя, а зачем на вас борода?
- Да разве я тетя? - ласковым баском сказала дама. - Да я ж священник.
- Освещенник? - недоверчиво сказал Оська. - А юбка зачем? - И он представил себе, как неудобно, должно быть, в такой длинной юбке лазить на фонари, чтобы освещать улицы.
- Сие не юбка, - отвечал поп, - а ряса зовется. Облачен согласно сану. Батюшка я, понял?
- Сейчас, - сказал Оська, вспоминая что-то. - Вы батюшка, а есть еще матушка. В граммофоне есть такая музыка. Батюшки-матушки...
- Ох ты, забавник! - засмеялся поп. - Некрещеный, что ли? Отец-то твой кто? Папа?.. Ах, доктор... Так, так... Понятно... Иудей, значит… Про бога-то знаешь?
- Знаю, - отвечал Оська. - Бог - это на кухне у Аннушки висит... в углу. Христос Воскрес его фамилия...
- Бог везде, - строго и наставительно сказал священник, - дома, и в поле, и в саду - везде. Вот мы сейчас с тобой толкуем, а господь бог нас слышит... Он ежечасно с нами.
Оська посмотрел кругом, но бога не увидел. Оська решил, что поп играет с ним в какую-то новую игру.
- А бог взаправду или как будто? - спросил он.
- Ну поразмысли ты, - сказал поп. - Ну кто это все сделал? - спросил он, указывая на цветы.
- Честное слово, правда, это не я! Так было, - испугался Оська, думая, что поп заметил помятые цветы.
- Бог все это создал, - продолжал священник.
А Оська подумал: "Ладно, пусть думает, что бог, - мне лучше".
- И тебя самого бог произвел, - говорил поп.
- Неправда! - сказал Оська. - Меня мама!
- А маму кто?
- Ее мама, бабушка!
- А самую первую маму?
- Сама вышла, - сказал Оська, с которым мы уже читали "Первую естественную историю", - понемножку из обезьянки.
- Уф! - сказал вспотевший поп. - Безобразие, беззаконное воспитание, разврат младенчества!
И он ушел, пыля рясой.