тихая кладовка

По обычаю, искони заведенному,
Идет майор, пеший по-конному.

Идет каптенармус во главе капральства,
Пожирает глазами начальство.

Два фурлейта ведут кобылу.
Она ступает тяжело и уныло.

Идут хлебопеки и квартирьеры,
Хвалят покойника манеры.

Идет аудитор, надрывается,
С похвалою о нем отзывается.

Идет майорская Василиса,
Несет тарелку, полную риса.

Идет с блюдечком отец Герасим,
Несет изюму гривен на семь.

Едет сама траурная колесница,
На балдахине поет райская птица.

Идут четыре ветеринара,
С клистирами на случай пожара.

Гг. юнкера несут регалии:
Пряжку, темляк, репеек и так далее.

Идут гг. офицеры по два в ряд,
О новой вакансии говорят.

Идут славянофилы и нигилисты,
У тех и у других ногти не чисты.

Ибо, если они не сходятся в теории вероятности,
То сходятся в неопрятности.

И поэтому нет ничего слюнявее и плюгавее
Русского безбожия и православия.

  ЦЕРЕМОНИАЛ  ПОГРЕБЕНИЯ ТЕЛА В БОЗЕ УСОПШЕГО  ПОРУЧИКА И КАВАЛЕРА ФАДДЕЯ КОЗЬМИЧА П.

Натюрморт с ромашками
Флоксы
еще Сирень

На окне у меня, как обычно, стоит огроменный и очень душистый букет сирени.
А за окном, в скверике, цветет акация.
Так вот - она перебивает сирень. В доме пахнет акацией.

...
Она прелестна без корсета,
С каскадом огненных волос,
Царь полюбил ее кадетом,
Так молодел, почти до слез.
...

Взгляд, задумчив, плыл из-под ресниц,
За окном гремели звук кареты,
Топот лошадей и крик возниц,
Так хотелось тронуть сигарету!

Царь вбежал ботфортами скрипя,
Шпага зацепилась вмиг за штору,
Стулья полетели всех слепя,
Словно бы вулкан ворвался в нору.

Быстро взял красивый бледный стан,
Ослепил улыбкой лучезарной,
Царь был и в любви слегка педант,
Не терпел на женщине и сари.

Он сорвал случайно ожерелье,
Он порвал всю видимость одежд,
Царь любил с высоким вожделеньем,
В трепете ласкаемых надежд.